Настенные часы
Они старые, очень старые. Нет, они не ходят. Но многое помнят.
В том числе девочку Олю, дочку Дмитрия Павловича, родившуюся в Кинешме тринадцатым ребенком, да еще и 13 февраля 1885 года. А помнят ее потому, что она больше других проводила времени наедине с часами…
В том числе девочку Олю, дочку Дмитрия Павловича, родившуюся в Кинешме тринадцатым ребенком, да еще и 13 февраля 1885 года. А помнят ее потому, что она больше других проводила времени наедине с часами…
«Мне было скучно сидеть в обществе Минны Карловны и служить для развлечения брата Васи, который меня все дразнил и дергал за косички. Это меня настолько раздражало, что я один раз вцепилась зубами ему в голову и выдрала клок волос, за что была строго наказана (отец высек меня розгой – единственный раз в жизни). Я окончательно разочаровалась в немецкой комнате и всех находящихся в ней возненавидела, виноватой себя не почувствовала. Васю, после того как меня выдрали из-за него, я просто возненавидела, как и всех старших. Если бы и его наказали, мне было бы легче. Я опять убегала из «детской», но после каждой вылазки попадала «под часы», где стояла подолгу, т.к. всем, даже старшей меня всего на пять лет Анюте разрешено было меня наказывать. Правда, ее скоро лишили этого права, т.к. она им злоупотребляла».
Из воспоминаний Ольги Дмитриевны Борисович (урожд. Яковлевой):
Александр Александрович Яковлев (1787-1849)
Гвардии капитан и кавалер.
Участник войн начала XIX века: был в сражениях при Гуттштате, Гейльсберге, Фридланде, Улеаборге, Бородино, Малоярославце, Красном, Фер-Шампенуазе, бился под Лейпцигом, брал Париж.
Имел много боевых орденов за отличия и золотую шпагу с надписью «За храбрость».
Уволен в отставку с мундиром в 25.01.1816 году.
Похоронен в селе Воздвиженье (Заволжский район), где его могила чудом сохранилась до сегодняшнего дня.
Участник войн начала XIX века: был в сражениях при Гуттштате, Гейльсберге, Фридланде, Улеаборге, Бородино, Малоярославце, Красном, Фер-Шампенуазе, бился под Лейпцигом, брал Париж.
Имел много боевых орденов за отличия и золотую шпагу с надписью «За храбрость».
Уволен в отставку с мундиром в 25.01.1816 году.
Похоронен в селе Воздвиженье (Заволжский район), где его могила чудом сохранилась до сегодняшнего дня.
«Будучи от природы человеком гуманным, дядя, как воин, был храбр. По окончанию Отечественной войны, будучи еще весьма молодым человеком, он уже был капитаном Гвардии, имел много военных отличий, был любимцем и даже баловнем в своём полку. Повинуясь воле отца, он подал в отставку, хотя это его очень опечалило. Начальство не желало выпускать его из полка и несколько раз возвращало ему прошение. При отъезде из Петербурга, офицеры его полка поднесли ему адрес, а товарищи его провожали до третьей станции… По приезде к отцу он принял от него хозяйство в Аннинском, где и поселился.
Он был весьма умным и образованным человеком, с приятным веселым характером, всегда и везде был душою общества, всеми был уважаем и занимал видное положение в обществе. В молодости, служа по выборам, он занимал должность Кинешемского предводителя дворянства».
Он был весьма умным и образованным человеком, с приятным веселым характером, всегда и везде был душою общества, всеми был уважаем и занимал видное положение в обществе. В молодости, служа по выборам, он занимал должность Кинешемского предводителя дворянства».
Из воспоминаний Д.П. Яковлева, племянника Александра Александровича:
Ольга Дмитриевна Борисович (урожд. Яковлева)(1885-1977)
Выбраться из деревни, с золотой медалью окончить гимназию, поступить в женский институт и с отличием его окончить, получить профессию врача, которой посвятить всю свою жизнь, – это и сейчас считалось бы достижением, а что говорить про начало XX века, когда основная роль женщины заключалась в создании домашнего уюта и воспитании детей. Надо быть действительно смелым человеком, чтобы пойти на изменение традиций.
«По окончании гимназии (1901–2 гг.) я попала в Панброво, где безвылазно жили родители. Я даже совсем растерялась, без определенных занятий, без подруг, без друзей, без всяких развлечений. Меня не интересовала даже езда верхом на почту; я и лошадей не обожала, как одна моя подруга-соседка Юля Васькова, с которой я встречалась. Та управлялась с лошадями лучше, чем ее братья, те привыкли только кататься на них, а молодых объезжала только Юля. Один раз она привезла в Панброво свою соседку приятельницу, молодую Поленову, которая жила и училась в Петербурге на каких-то курсах. Она мной заинтересовалась, учла, что я себя чувствую не на своем месте с узким кругом интересов, и она уговорила меня тоже уехать в Петербург для продолжения образования, тем более что жить можно было у родных.
Родители сначала и слышать не хотели. Тогда
1) высшее образование было для женщин не обязательно
и 2) слово «студентка» их даже пугало, т.к. значило, что это «стриженая и вольнодумка», но я им поставила условие, что помогать по хозяйству не буду и их никуда не отпущу, а им, видно, тоже захотелось хоть ненадолго выехать из Панброво, хотя бы тоже в Петербург.
Я преблагополучно кончила в 1903 г. гимназию с золотой медалью и рискнула подать заявление на открывшийся незадолго до этого Женский Медицинский Институт в Петербурге. Принимали только медалисток с условием сдать 1 дополнительный предмет: латынь за 8 классов Мужской гимназии. Был конкурс аттестатов, их было тысячи, а мест 200. Лично на конкурс не вызывали, а многие, как евреи вообще не допускались (они учились сначала в Швейцарии). Принимали из духовенства, купцов и только отличников (из Костромы, из нашего класса попала я одна).»
Родители сначала и слышать не хотели. Тогда
1) высшее образование было для женщин не обязательно
и 2) слово «студентка» их даже пугало, т.к. значило, что это «стриженая и вольнодумка», но я им поставила условие, что помогать по хозяйству не буду и их никуда не отпущу, а им, видно, тоже захотелось хоть ненадолго выехать из Панброво, хотя бы тоже в Петербург.
Я преблагополучно кончила в 1903 г. гимназию с золотой медалью и рискнула подать заявление на открывшийся незадолго до этого Женский Медицинский Институт в Петербурге. Принимали только медалисток с условием сдать 1 дополнительный предмет: латынь за 8 классов Мужской гимназии. Был конкурс аттестатов, их было тысячи, а мест 200. Лично на конкурс не вызывали, а многие, как евреи вообще не допускались (они учились сначала в Швейцарии). Принимали из духовенства, купцов и только отличников (из Костромы, из нашего класса попала я одна).»
Из воспоминаний Ольги Дмитриевны Борисович:
Василий Дмитриевич Яковлев (1882-1938)
Военный моряк, участник Русско-японской войны. Один из немногих, кто выжил при взрыве броненосца "Петропавловск" в 1904 г. И не просто выжил, а помог спасти из воды другого офицера, оказавшегося, как потом выяснилось, Великим князем Кириллом Владимировичем. Далее с 1907 по 1917 год В.Д. Яковлев служил в Морском министерстве.
Награжден орденами: Св. Анны 4 степени с надписью " За храбрость " (14.03.1904 ), Св. Анны 3 степени с мечами и бантом (02.05.1905 ), Св. Станислава 2 степени с мечами (29.08.1905 ), Св. Анны 2 степени (22.03.1915), Св. Владимира 4 степени (30.07.1916) . Иностранные ордена: Английский Виктории 5 класса (1908), Шведский Меча кавалерский крест 2 класса (1909), Французский Почетного Легиона кавалерский крест (1909), Китайский Двойного Дракона 2 класса 3 степени (1910) , Французский Почетного Легиона офицерский крест (1914).
Годы спустя, когда Василий Дмитриевич Яковлев в 1932 году вернулся из Ленинграда и жил в своём имении Панброво под Кинешмой, работая школьным учителем, ему припомнили спасение Великого князя. Он был арестован 7 июня 1938 г. Семёновским РО НКВД, обвинялся как участник контрреволюционного «Союза офицеров», 23 сентября того же года постановлением тройки УНКВД Ивановской области приговорён к расстрелу (данные из архива Л.В. Кузнецовой)./
Годы спустя, когда Василий Дмитриевич Яковлев в 1932 году вернулся из Ленинграда и жил в своём имении Панброво под Кинешмой, работая школьным учителем, ему припомнили спасение Великого князя. Он был арестован 7 июня 1938 г. Семёновским РО НКВД, обвинялся как участник контрреволюционного «Союза офицеров», 23 сентября того же года постановлением тройки УНКВД Ивановской области приговорён к расстрелу (данные из архива Л.В. Кузнецовой)./
Наградная шпага Скульптура "Лошади"
Ольга Валентиновна Станиславская, праправнучка Д.П. Яковлева:
«Мы в Кинешму каждое лето приезжаем провести время, какие-то вещи вместе поделать, повидаться с нашими родственниками, здесь много для нас интересного. В 2020 году мы первый раз приехали на машине, и у нас была возможность легко везде ездить. И вот мы путешествовали вокруг Кинешмы, с нами дети трех, восьми и девяти лет, перемещались то в один маленький городок, то в другой, по местам, где обитали наши предки. У нас тут за рекой Заволжский район, в нем есть село Воздвиженье. Оно у Дмитрия Павловича в воспоминаниях было…
«Мы в Кинешму каждое лето приезжаем провести время, какие-то вещи вместе поделать, повидаться с нашими родственниками, здесь много для нас интересного. В 2020 году мы первый раз приехали на машине, и у нас была возможность легко везде ездить. И вот мы путешествовали вокруг Кинешмы, с нами дети трех, восьми и девяти лет, перемещались то в один маленький городок, то в другой, по местам, где обитали наши предки. У нас тут за рекой Заволжский район, в нем есть село Воздвиженье. Оно у Дмитрия Павловича в воспоминаниях было…
…он пишет, что его дядя Александр Александрович, был захоронен в этом Воздвиженье. Мы приехали туда, нашли храм, все там осмотрели, там две могилы нашли - одна старинная, другая поновей, в общем никак мы не ожидали, что старинная окажется тем, чем она оказалась. А тут выходит священник и мы его спрашиваем: «А где у вас тут еще кладбище? Вот, у нас родственник похоронен, герой войны 12 года против Наполеона воевал, Александр Александрович Яковлев». Он говорит: «Да, пойдем покажу». Делает три шага в сторону и… ну, вот, в общем мы удивились, оказывается, как раз эта могила его, дяди нашего прапрадедушки. Она сохранилась. Там осталось надгробие, крест они там поставили. Буковки подстерлись, да, но вообще они там просматриваются. Будем ее восстанавливать. И это как-то так интересно все, как-то воодушевляет. Какое-то ощущение продолжения жизни, что ли, после смерти. Что поскольку мы его помним и знаем, какой он был, то, как будто бы человек жив. И часть его живет в нас.»
Ломберный столик
Из воспоминаний Ольги Дмитриевны Борисович (урожд. Яковлевой):
«Когда я познакомилась с Борисовичами, Сергей Михайлович уже был инвалидом (не вставал на ноги, всегда сидел в кресле на колесиках). Это был исключительно умный, выдержанный человек, с феноменальной памятью. Единственным его развлечением было поиграть с друзьями в винт, эта игра была тогда в моде, позднее она заменилась на «бридж».
«Когда я познакомилась с Борисовичами, Сергей Михайлович уже был инвалидом (не вставал на ноги, всегда сидел в кресле на колесиках). Это был исключительно умный, выдержанный человек, с феноменальной памятью. Единственным его развлечением было поиграть с друзьями в винт, эта игра была тогда в моде, позднее она заменилась на «бридж».
В каждой семье тогда назначались специальные дни недели (жур-фикс), у Борисовичей была пятница. Когда собирались партнеры у Сергея Михайловича, приготовлялись столы с зеленым сукном, на которых лежали мелки для записи.
После окончания «роббера» производился подсчет, т.к. играли на деньги, но проигрывали за весь вечер не более 2х рублей. За первым столом сидели лучшие игроки во главе с Сергеем Михайловичем. Одному его «постоянному партнеру» была фамилия Шейнрок, вторым партнером была мадам Норман, умная женщина, сестра директора Гинекологического института профессора Отта, четвертым был или Александр Дмитриевич, или Александр Сергеевич.
Александр Сергеевич, как сильный игрок, возглавлял 2-й стол, если подбирались хорошие игроки вроде его сестры Ниночки, а за последний стол попадали самые бестолковые игроки вроде жены Шейнрока Марии Николаевны, Веры Александровны Азанчевской и… меня.
Иногда садилась с нами и бабуся, тоже слабый игрок, но ей некогда было играть в карты из-за хлопот по хозяйству. Ей приходилось следить за всем порядком: на каждом столе зажигались 2 свечи, на первый стол каждый раз подавалась новая колода, 52 карты, которую вскрывали, когда все игроки были в сборе. А мы играли картами, бывшими в употреблении.
Бабуся приносила всем по стакану чаю и по блюдечку варенья, т.к. из-за столов не выходили, и никаких ужинов не полагалось. Александр Дмитриевич с Ниночкой приходили каждый раз со своими охотничьими собаками, чтобы с ними прогуляться по Суворовскому проспекту.»
После окончания «роббера» производился подсчет, т.к. играли на деньги, но проигрывали за весь вечер не более 2х рублей. За первым столом сидели лучшие игроки во главе с Сергеем Михайловичем. Одному его «постоянному партнеру» была фамилия Шейнрок, вторым партнером была мадам Норман, умная женщина, сестра директора Гинекологического института профессора Отта, четвертым был или Александр Дмитриевич, или Александр Сергеевич.
Александр Сергеевич, как сильный игрок, возглавлял 2-й стол, если подбирались хорошие игроки вроде его сестры Ниночки, а за последний стол попадали самые бестолковые игроки вроде жены Шейнрока Марии Николаевны, Веры Александровны Азанчевской и… меня.
Иногда садилась с нами и бабуся, тоже слабый игрок, но ей некогда было играть в карты из-за хлопот по хозяйству. Ей приходилось следить за всем порядком: на каждом столе зажигались 2 свечи, на первый стол каждый раз подавалась новая колода, 52 карты, которую вскрывали, когда все игроки были в сборе. А мы играли картами, бывшими в употреблении.
Бабуся приносила всем по стакану чаю и по блюдечку варенья, т.к. из-за столов не выходили, и никаких ужинов не полагалось. Александр Дмитриевич с Ниночкой приходили каждый раз со своими охотничьими собаками, чтобы с ними прогуляться по Суворовскому проспекту.»
Аптечка в русском стиле
В конце XIX века в Европе возник новый стиль, в России он был назван «модерном». Лозунгами времени стали эстетическое наполнение бытовой среды и общедоступность красоты, что повлекло за собой расцвет декоративно-прикладного искусства. Мастера стремились все создаваемые ими даже с утилитарной целью предметы превращать в произведения искусства, особенно это касалось производства мебели. Однако русский модерн в этой сфере был довольно самобытным явлением.
С модерном на смену симметрии, прямолинейности и геометрическим формам пришли изящные асимметричные формы с естественными или причудливыми изгибами и обтекаемым контуром. В качестве украшения широко использовались разнообразные растительные орнаменты, символизирующие возвращение к естественности живой природы.
С модерном на смену симметрии, прямолинейности и геометрическим формам пришли изящные асимметричные формы с естественными или причудливыми изгибами и обтекаемым контуром. В качестве украшения широко использовались разнообразные растительные орнаменты, символизирующие возвращение к естественности живой природы.
Русский модерн
Новый стиль пришел в Россию в то время, когда здесь было сильно увлечение древним искусством и народным творчеством, коснулось это и производства мебели. В связи с этим в рамках модерна возникло течение с национально-романтическим уклоном, которому впоследствии дали название «неорусский стиль». Многие известные художники работали в этом направлении, что и определило самобытность русского модерна.
Если инициаторами возникновения нового стиля в Европе явились архитекторы, то его творцами в России, совсем не случайно, были талантливые живописцы.
Одним из образцов становления зарождающегося "русского стиля" в производстве мебели является знаменитое кресло Шутова, созданное им в 1870 году. Детали этого кресла, казалось, были взяты с крестьянского двора: дуга от конской упряжи, топоры, рукавицы.
Если инициаторами возникновения нового стиля в Европе явились архитекторы, то его творцами в России, совсем не случайно, были талантливые живописцы.
Одним из образцов становления зарождающегося "русского стиля" в производстве мебели является знаменитое кресло Шутова, созданное им в 1870 году. Детали этого кресла, казалось, были взяты с крестьянского двора: дуга от конской упряжи, топоры, рукавицы.
Кресло «Дуга, топор и рукавицы» работы мастера В.П.Шутова. 1870 год
Самыми знаменитыми художественными центрами по возрождению русских народных традиций в эпоху модерна являлись Абрамцево, Талашкино и менее известный Сергиев Посад.
Абрамцево
Инициатором создания этого центра в своей подмосковной усадьбе был знаменитый меценат С. И. Мамонтов, который поддерживал идею развития национального искусства, а возглавляла мастерские Елена Поленова, сестра известного художника. В мамонтовский кружок входили такие художники, как И. Репин, В. Поленов, М. Врубель, М. Нестеров, И. Билибин, братья Васнецовы и др.
Абрамцевская мебель пользовалась очень большим спросом, а просуществовал центр до революции.
Абрамцевская мебель пользовалась очень большим спросом, а просуществовал центр до революции.
Поленова Е.Д. Шкафчик по её проекту. Дерево (липа), роспись. 1885. Абрамцевская столярная мастерская.
Шкафчик настенный, угловой (аптечка). Липа, проект Е.Д. Поленовой, 1900-е г.
Материал взят из статьи «От Абрамцево до Талашкино: великолепная самобытная мебель эпохи модерн»
Аптечка
Платье Анны Сергеевны Яковлевой
Хозяйка этого платья - мама восьмерых детей.
Платье сохранила младшая дочь Варвара – «кусочек» мамочки, которую почти не застала в жизни, и которой так не хватало маленькой девочке.
Платье сохранила младшая дочь Варвара – «кусочек» мамочки, которую почти не застала в жизни, и которой так не хватало маленькой девочке.
Из воспоминаний Варвары Александровны Яковлевой (1922-2016):
«…Маму свою я почти не помню, только врезались в память некоторые эпизоды, например — мама вела меня за руку к зубному врачу и по дороге обещала, что врач только посмотрит, больно совсем не будет. Когда же врач Нейман сказала, что надо удалить зуб, и пошла к шкафу за инструментом, — я оглянулась на маму, стоящую у дверного косяка, и увидела, как она меня манит пальчиком, и я из кресла убежала, и мы ушли.
…Я помню, как мама попросила меня поднести к ней (перед смертью) и меня поцеловала. Папа мне поручил, пока болела мама, протирать мокрой тряпкой крашеный пол вокруг кровати, чтобы ей было легче дышать. Я помню, как за руку с тетей Олей ходили в магазин за венком для похорон мамы. Помню, как при мне папа лежал на кровати в маленькой комнате (окна этой комнаты выходили во двор) и громко рыдал.
… В школу меня в первый класс повела Вера с преподавателем Марией Яковлевной Гульбэ, потом меня перевели к другой учительнице — Анне Петровне Кремлевской, у которой уже отучились мои старшие братья и сестры. Я в своей маленькой жизни чувствовала себя какой-то ущербной, у всех есть мамы, а у меня нет. Я почему-то это остро ощущала.»
«…Маму свою я почти не помню, только врезались в память некоторые эпизоды, например — мама вела меня за руку к зубному врачу и по дороге обещала, что врач только посмотрит, больно совсем не будет. Когда же врач Нейман сказала, что надо удалить зуб, и пошла к шкафу за инструментом, — я оглянулась на маму, стоящую у дверного косяка, и увидела, как она меня манит пальчиком, и я из кресла убежала, и мы ушли.
…Я помню, как мама попросила меня поднести к ней (перед смертью) и меня поцеловала. Папа мне поручил, пока болела мама, протирать мокрой тряпкой крашеный пол вокруг кровати, чтобы ей было легче дышать. Я помню, как за руку с тетей Олей ходили в магазин за венком для похорон мамы. Помню, как при мне папа лежал на кровати в маленькой комнате (окна этой комнаты выходили во двор) и громко рыдал.
… В школу меня в первый класс повела Вера с преподавателем Марией Яковлевной Гульбэ, потом меня перевели к другой учительнице — Анне Петровне Кремлевской, у которой уже отучились мои старшие братья и сестры. Я в своей маленькой жизни чувствовала себя какой-то ущербной, у всех есть мамы, а у меня нет. Я почему-то это остро ощущала.»
Ширма
В Москве в старом шкафу лежали три потрепанных гобелена, с дырочками от моли, растянутых по форме ромба… Десятки лет прошли, прежде чем мы задумались – откуда они, о чем они, что с ними делать? Сложно, когда не у кого спросить...
Позвонили в Питер. В обсуждении выяснилось, что в семейном архиве есть старая фотография детей (Аси и Миши, это дочь и сын Александра Дмитриевича Яковлева и Анны Сергеевны) на фоне ширмы из гобеленов…
Нашли ту самую фотокарточку – действительно, была ширма из трех секций, внутри каждой вставлен гобелен… Но почему-то только один из наших гобеленов «подошел» по рисунку…
Позвонили в Питер. В обсуждении выяснилось, что в семейном архиве есть старая фотография детей (Аси и Миши, это дочь и сын Александра Дмитриевича Яковлева и Анны Сергеевны) на фоне ширмы из гобеленов…
Нашли ту самую фотокарточку – действительно, была ширма из трех секций, внутри каждой вставлен гобелен… Но почему-то только один из наших гобеленов «подошел» по рисунку…
А потом оказалось, что у питерских родственников хранятся еще два гобелена из той же «серии», доставшихся от предков. Значит, ширма была двухсторонняя.
Приятно знать, что эти гобелены были свидетелями, как минимум, детских лет наших родных и близких.
А ширма тем временем врезалась в память… Некоторые родственники четко помнили ширму в Кинешме и вроде на ней сушили всякую снедь - чеснок, травы, крапиву… В итоге, ширма нашлась на чердаке кинешемского дома. Другая. Картинка сложилась в единый пазл.
Приятно знать, что эти гобелены были свидетелями, как минимум, детских лет наших родных и близких.
А ширма тем временем врезалась в память… Некоторые родственники четко помнили ширму в Кинешме и вроде на ней сушили всякую снедь - чеснок, травы, крапиву… В итоге, ширма нашлась на чердаке кинешемского дома. Другая. Картинка сложилась в единый пазл.
Фамильная икона Моление о чаше
Фамильная икона Спас Вседержитель
Фамильная икона Спас Вседержитель
Старшее поколение было глубоко религиозным, вера была неотъемлемой и очень важной частью жизни. Посещение храма и соблюдение церковных традиций было частью естественного семейного уклада наших предков: ходили на исповедь, причащались, детей учили запоминать молитвы и пересказывать старшим проповеди. Так, например, все в семье умилялись, когда дедушка (Александр Дмитриевич Яковлев) молился вместе со своей внучкой (Олей), она была совсем малышкой, но повторяла слово в слово за ним.
Из воспоминаний Ольги Дмитриевны Борисович (урожд. Яковлевой):
«… один раз возник пожар (прислуга, часто не потушив, выкуренную (приятелем) папиросу совала в висевшее свое пальто). Загорелось утром и пылало что-то на столе - это я видела и бросилась убегать из дома через парадную лестницу, а мать наша так растерялась, что схватила со стены тяжеленный образ и бросилась с ним по черной лестнице, не побоявшись, что тут уже вовсю горело, а мы удивлялись, что она долго не выходит парадной лестницей»
«Потом еще помню, рассказывала: «Докторов у нас не было, сами лечили. Вася один раз
уж у меня под образами лежал, думала — умрет, только маслицем из лампадки смазывала — поправился, ничего!» Так мы до 3–4х лет и жили у тети Веры, пользовались полной свободой, как все деревенские дети».
«… один раз возник пожар (прислуга, часто не потушив, выкуренную (приятелем) папиросу совала в висевшее свое пальто). Загорелось утром и пылало что-то на столе - это я видела и бросилась убегать из дома через парадную лестницу, а мать наша так растерялась, что схватила со стены тяжеленный образ и бросилась с ним по черной лестнице, не побоявшись, что тут уже вовсю горело, а мы удивлялись, что она долго не выходит парадной лестницей»
«Потом еще помню, рассказывала: «Докторов у нас не было, сами лечили. Вася один раз
уж у меня под образами лежал, думала — умрет, только маслицем из лампадки смазывала — поправился, ничего!» Так мы до 3–4х лет и жили у тети Веры, пользовались полной свободой, как все деревенские дети».
Реставрация платья
Из отчета реставраторов Всероссийского художественного научно-реставрационного центра (ВХНРЦ) имени академика И.Э. Грабаря
Костюм, «платье-парочка», сшитый из голубой тафты, с рисунком из белых и чёрных полос, украшенный кружевом. Очищен от загрязнений, устранена деформация ткани. Кружево частично демонтировано, укреплено в местах разрывов и монтировано на прежние места. Белые шёлковые ленты, подложенные под кружево, частично перекрыты плотным реставрационным газом. Также перекрыт и низ подола юбки для сохранения материала экспоната.Сдублирована и укреплена манишка кофточки. Полочки также сдублированы на шёлковый реставрационный газ и укреплены иглой. Восполнены недостающие крючки и петли. Проведено восстановление всех авторских швов. В связи с сильной ветхостью окантовочной тесьмы лацканов, мешающей эстетическому восприятию костюма, принято решение
о сборке лацканов без окантовки. Помимо этого, детали окантовки имеют отличную от первоначальной, фактуру, сама окантовка составлена из фрагментов различных тканей, что позволяет предположить, что она появилась позже, в процессе поновления костюма.
Костюм, «платье-парочка», сшитый из голубой тафты, с рисунком из белых и чёрных полос, украшенный кружевом. Очищен от загрязнений, устранена деформация ткани. Кружево частично демонтировано, укреплено в местах разрывов и монтировано на прежние места. Белые шёлковые ленты, подложенные под кружево, частично перекрыты плотным реставрационным газом. Также перекрыт и низ подола юбки для сохранения материала экспоната.Сдублирована и укреплена манишка кофточки. Полочки также сдублированы на шёлковый реставрационный газ и укреплены иглой. Восполнены недостающие крючки и петли. Проведено восстановление всех авторских швов. В связи с сильной ветхостью окантовочной тесьмы лацканов, мешающей эстетическому восприятию костюма, принято решение
о сборке лацканов без окантовки. Помимо этого, детали окантовки имеют отличную от первоначальной, фактуру, сама окантовка составлена из фрагментов различных тканей, что позволяет предположить, что она появилась позже, в процессе поновления костюма.
После введения Петром I европейского платья в обиход жизни гражданских сословий России, крестьянская и городская одежда медленно, уступая по детали костюма, постепенно менялась. К концу XIX века на общеевропейское платье перешло большинство представителей среднего класса.
Сарафан, повседневная одежда женщины, вытеснялся юбками из тафты, штофа, парчи, ситца. Эти материалы хорошо сочетались с душегрейками, фуфайками, которых позже заменили кофты. Кофты шились из какой-нибудь плотной материи и первоначально, по фасону, напоминали русскую традиционную одежду. Но постепенно в модели вносилось всё больше деталей из европейской моды. Особенно это стало заметно в покрое ворота и рукавов. Покров кофты старались приблизить к покрою длинного платья, шить из самых дорогих и модных материй, украшались кружевами и блондами.
Во второй половине XIX века лифы дневных, чаще вечерних платьев, шили с невысоким стоячим воротничком, прямоугольный, чаще треугольный вырез отделывался рюшем или кружевным жабо, а в 70-80-е годы в моду входят манишки. При стоячем воротничке носят галстук в виде ленточки, завязанной бантом. Кофту и юбку шили из одинаковой ткани, такой костюм стали называть «платье-парочка».
Сарафан, повседневная одежда женщины, вытеснялся юбками из тафты, штофа, парчи, ситца. Эти материалы хорошо сочетались с душегрейками, фуфайками, которых позже заменили кофты. Кофты шились из какой-нибудь плотной материи и первоначально, по фасону, напоминали русскую традиционную одежду. Но постепенно в модели вносилось всё больше деталей из европейской моды. Особенно это стало заметно в покрое ворота и рукавов. Покров кофты старались приблизить к покрою длинного платья, шить из самых дорогих и модных материй, украшались кружевами и блондами.
Во второй половине XIX века лифы дневных, чаще вечерних платьев, шили с невысоким стоячим воротничком, прямоугольный, чаще треугольный вырез отделывался рюшем или кружевным жабо, а в 70-80-е годы в моду входят манишки. При стоячем воротничке носят галстук в виде ленточки, завязанной бантом. Кофту и юбку шили из одинаковой ткани, такой костюм стали называть «платье-парочка».
Галина Безрукова-Евсеенко и Анастасия Лобанова
Литература:
Уваровские чтения, 19-21.04.2017г., Муромский историко-художественный музей,
Е.И. Сазонова «Костюм русского горожанина XIX -н. XX в.: традиции и новации»,
Н.М. Каминская «История костюма»,
Л. Беловинский «История русской материальной культуры».
Уваровские чтения, 19-21.04.2017г., Муромский историко-художественный музей,
Е.И. Сазонова «Костюм русского горожанина XIX -н. XX в.: традиции и новации»,
Н.М. Каминская «История костюма»,
Л. Беловинский «История русской материальной культуры».